«Мoи дoрoгиe, прoxoдитe, нe стeсняйтeсь, — гoвoрит нaм с интoнaциями любeзнoй xoзяйки дoмa пoлнoвaтaя блoндинкa, пoxoжaя нa oпeрную диву. — Зaждaлись вaс! Прoxoдитe, прoшу вaс». И увoдит зритeлeй, рaздeлeнныx в узкoм кoридoрчикe нa нeбoльшиe пaртии, пoдaльшe oт зaлa. Кудa жe этo? Нa лeстницу, гдe зaрaнee ужe устaнoвили нeскoлькo рядoв.
Имeннo пaрaдную лeстницу, широкую, с белыми балясинами, выбрала исполнение) своего режиссерского дебюта любовница Серафима Низовская, известная согласно сериалам «Поварня», «Склифосовский» и другим работам в стереокино. Но в Электротеатре возлюбленная теперь как порнограф собрала девять актрис, предоставив им лестницу и пока еще два пролета ввысь. Ну, дамы и разошлись.
— Дядько верен, постоянен в любви. Скажите, какая пуля! — томным голосом произносит одна с них. — Сильный пол верны, постоянны… Какое ваша сестра имеете право (быть мне это?! Неравно уж на так пошло, я вам скажу: с всех мужчин, кое-что я знала и знаю, самым лучшим был выше-… покойный спутник жизни.
Актрисы (получи сцене семь, хотя две в составе: Пушистая Абдель Фаттах, Нета Антосик, Ирина Коренева/Инуся Головина, Анна Капалева, Даря Колпикова, Марго Мовсесян, Нюша Сенина/Серафима Низовская) — в вечерних брючных костюмах и платьях (иконописец Анастасия Нефедова), с бокалами шампанского в руках. Стоят, фланируют в ритме ненавязчивой мелодии, а часть прямо-таки возлежат в лестнице. Не лицедейство, а женское пати числом случаю. У каждой с его участниц — речуга, которые, соединившись с другими, образуют полно(те)-таки стройную композицию в форме светской беседы с интеллектуальным урывками, суть которой — злободневность вечных тем, которые волновали и волнуют дам. Ото весьма конкретных: «Мимо моих окон ходит темнокудрый. Усы — привлекательность. Делаю вид, почто не обращаю внимания» — давно философских: «Иначе) будет то бы знать, если только бы знать» и «Автор еще увидим небосвод в алмазах».
Томные, (иной демонические интонации (гляди она, чертовщина!), движения в танце модного стиля образец ап (frame up). Изложение, который включат в себя и стрип-пластику (через слова «представление»), и музыка толстых, и фьюжн. В общем, беспрепятственно, непринужденно, элегантно, насущно.
Интимную лестничную атмосферу дополняет ведута вечерней Москвы, подобно как виднеется в больших окнах, в урочный час напоминая зрителям, что же они все-таки безлюдный (=малолюдный) в прошлом веке. За Тверской несутся иномарки, огнями светится дорогущий пансион напротив Электротеатра, прохожих посыпает ругательный зимний снег…
Дамы изо XXI века присвоили себя тексты Чехова изо позапрошлого — азбука прошлого века, которые принадлежат только лишь героиням его разных произведений — рассказов, пьес, водевилей. И надобно(ть) сказать, у них сие получилось вполне неотразимо.
«Почему людской) не летают, (то) есть птицы?» — спрашивает одна изо них.
«В самом деле, поэтому? — думаю я. — Вишь те, что спешат без дальних разговоров в поздний час ради окном. А если бы летали, в таком случае не суетились бы, невыгодный дергались…»
Быть всей простоте лестничной постановки постановщик-дебютант обнаружила тонкое соображение женской натуры. Ей посчастливилось показать женские амбиции, которые мощнее мужских. Особенно не долго думая, и особенно когда красивые женское сословие собираются вместе в одном месте. Вишь где чертовщина начинается!
В свою «Чеховщину» Сима Низовская, хотела симпатия того или в закромах, заложила еще одну интересах актерской профессии идею — гуманную. Каждая изо участниц постановки получила вероятие на роль, которую возлюбленная, может быть, в вознесенье не сыграет: Нину Заречную с «Чайки», одну с сестер Прозоровых в «Трех сестрах», Соню с «Дяди Вани» то есть (т. е.) прелестную вдову помещика Попова изо шутки-комедии «Умка». А здесь — сыграла допустим и фрагмент, но прожила судьбу каковой-нибудь чеховской героини. Эх, разве бы знать, если только бы знать…
